Главное зазеркалье страны разместилось на частной территории в 90 километрах от Москвы, в селе Ильинский погост под Егорьевском. В здании ткацкой фабрики дореволюционной постройки живут ее владельцы и волонтеры, художники и музыканты, работает «Черный театр» и каждый год проходят десятки фестивалей всех форматов.

Владелец творческой усадьбы «Гуслица», Михаил Хумм, рассказал «Ленте», как они с сестрой купили пустующее промышленное здание и устроили там русскую версию французского поместья «Желтая мельница» клоуна Славы Полунина. А муза и любовь Михаила, режиссер Александра Зарахани, объяснила, как организовать работу творческого коллектива, выигрывать гранты Министерства культуры РФ и переехать ради этого из города в деревню.

«Первый месяц воду таскали с соседнего родника»

«Лента.ру»: Через какие этапы у вас тут проходило оживление пустующей фабрики? 

Михаил Хумм: Строительные работы мы начали в 2011-м, и они происходили весь 2012-й год. Поначалу у нас были только стены с крышей и электричество, все остальные системы жизнеобеспечения нужно было создавать с нуля.

Фабричная водокачка прекратила действовать за несколько лет до нашего приезда, когда производство тут закрыли, оборудование отключили и вывезли. Раньше она качала воду на весь поселок, а теперь заилела, запесчанела. Мы, может, и пользовались бы ей, но придя на место, включили - не работает. Попытались поднять насос из 27-метровой скважины - лебедка не справляется. Все, это мертвяк.

Мы заехали в начале декабря, и воду на 20 человек, которые здесь работали, первый месяц таскали с соседнего родника. Это была история с приключениями

Михаил Хумм

Кубовую емкость мы пытались возить на грузовичке, и периодически приходилось вызывать всех, чтобы выталкивать машину со льда. Потому что к роднику ходили местные, кто с ведрами, кто с бутылками, и все вокруг обмерзало от пролитой воды.

Нам быстро надоело из раза в раз толкать машину вдвадцатером. Нашлись мужики, которые на местности ориентировались и сказали: «Давайте мы вам шпильку воткнем - абиссинскую иглу, десятиметровую трубу с фильтром. Делается это мгновенно, стоит недорого». И мы воткнули эту шпильку прямо внутри здания. На рождество, 6 января 2012 года, радостные хлебали первую свою водичку.

«Столовая и котельная строились постепенно»

Покупая фабрику, вы составили бизнес-проект? У вас был план перезапуска этого огромного здания?

Мы приобрели это здание у акционерного общества «Куровской текстиль». Это большое хозяйство, территория по документам — порядка четырех гектаров. Площадь помещений — около 14 тысяч квадратных метров, включая неосвоенный чердак.

Оживало все это не сразу. Баня, котельная, столовая создавались и запускались постепенно

Михаил Хумм

В первую зиму мы строили внутри огромного кирпичного здания пространства для себя и сотрудников. Чтобы было, где переночевать команде и приехавшим. Сразу была идея, что люди сюда будут приезжать, чтобы делать свои проекты. Прежде всего интересовали процессы, связанные с нашим непосредственными интересами: у моей сестры, Ирины Николаевой - к экспериментальной архитектуре, у меня - к театру.

Из токарного цеха по ремонту станочной базы фабрики мы сделали первый хостел. Когда завод продавали, всю станочную базу порезали на металлолом и вывезли. В ремонтном токарном цеху остался один только шеститонный станок, который просто забыли, потому что он был завален досками и коробками. И он нам достался вместе с купленным зданием - старый станок, тип 500. Мы не стали этот артефакт демонтировать, а благополучно сделали из него большую стойку, рабочую поверхность. На нем можно точить огромные валы, до трех метров. Раньше это было тут нужно - в советские годы на фабрике работали 160 станков, которые надо было обслуживать.

Так что первый гостевой ресурс появился на месте бывшей ремонтной базы. Тут стало уютнее, появилась возможность помыться. По зданию начала расходиться новая, свежая кровь. 

«С баней был отдельный спонтанный квест»

Судя по старым снимкам, сначала все стены внутри здания были в плитке?

Да, это была одна из первых наших задач: отковыривать со стен огромное количество кафельной плитки. Потому что изначально изнутри здания красного кирпича видно не было. 

Когда тут было производство тканей, много пара в цехах, это имело смысл.

Да, влажность тут была высокая, стены требовали защиты, для этого все покрыли кафелем. Мы его сбили месяца за два. На втором этаже, в Сенном зале он до сих пор еще остался. Тогда мы до него не добрались, а сейчас это уже история, жалко отковыривать. 

А еще в первые годы мы снова поставили на первом этаже окна, вернув зданию изначальный облик. Для этого пришлось предварительно освободить оконные проемы от залитого туда цемента. Потому что в поздние советские годы здесь сделали глухие стены до потолка, свет в помещениях был только от электрического освещения.

Когда вы сделали баню с купелью?

Это был отдельный спонтанный квест. На месте бани изначально находился магазинчик, где сотрудники фабрики могли купить продукты. 

Когда по ходу работ на втором этаже нужно было сделать стяжку, мы задумались, где взять песок. Тут везде и под зданием и вокруг него - песчаная подушка. Это строительное приключение было зимним, и я сказал рабочим, чтобы они копали не на улице, а здесь, внутри здания. На месте бывшего магазинчика мы раздолбили яму и стали брать оттуда песок. За две недели выкопали приличный котлованчик. А потом в какой-то момент стало ясно, что стоит сделать его ступенчатым, и устроить там 20-кубовый бассейн. И вообще, сделать двухэтажную баньку, потому что она нам очень нужна.  

«Объединяет возможность сотворчества»

В основе творческой усадьбы - социальный эксперимент?

Было несколько подходов к тому, что является основой, базой «Гуслицы».

Сначала было ощущение, что все это может превратиться в экспериментальную социальную лабораторию, где исследуются сообщества и их подходы к образовательным, художественным и научным процессам

Михаил Хумм

Потом стало понятно, что одна из задач, которая в «Гуслице» реализуется естественным образом - это задача осознать, что людей объединяет в процессе совместного бытования при различных целях. Понятно, что хозяйственные необходимости, но оказалось, что еще объединяет возможность со-творчества. Стало постепенно проясняться, что в принципе является интересным момент взаимного притяжения, взаимного опыления. Субкультура с субкультурой пересекается, рождает какую-то новую синтетику. В принципе это до сих пор тут одна из тягловых сил.

«Приоритет в том, чтобы творить самим»

Как вы решаете, какие мероприятия сюда звать, что здесь самим проводить?

Хумм: Если ты хочешь провести биеннале, то, условно говоря, вложением 50 тысяч рублей не обойдешься. Надо пригласить много художников, всех их на несколько недель поселить и кормить, предоставить материалы. Если это художник с готовой работой, то надо обеспечить или оплатить доставку. Расходная часть большая. 

И в первые три года, когда мы занимались «накачкой» Гуслицы, мы вкладывали миллионы рублей в имиджевые мероприятия. Они происходили только в сфере искусства. Был еще фестиваль «Экотектура», который тоже обошелся недешево, и у него были звездные, очень высокие рейтинги в этом сообществе. Это недешевые сообщества: современное искусство и современная экспериментальная архитектура - они, можно сказать, находятся на одной полке.

Поэтому у нас и был такой социальный отклик во время рейдерского захвата, который мы благополучно пережили в 2016 году

Михаил Хумм

Сейчас мы зовем другие сообщества. Например, приезжает большая керамическая тусовка, международная школа открытого обжига. И, конечно, театральные и музыкальные коллективы. 

Александра Зарахани: Есть и международные имена и локальные знаменитости, получается красивый список участников наших мероприятий и фестивалей.

И это тонкий момент - можно быть площадкой с необычной атмосферой, которая принимает мастеров. Это важно. Но приоритет не только в этом. Суть в том, чтобы творить самим. Чтобы на то, что мы делаем, притягивались люди, которым это интересно. И конечно, мы периодически делаем резидентские программы для того, чтобы поддерживать «взаимоопыление», как Миша это называет. 

Когда мы сами чувствуем себя уверенно, «ярко светим», на это откликаются мощные люди с похожими ценностями. И из этого возможно то самое искреннее со-творчество, появляются друзья

Александра Зарахани

В такой атмосфере мы постепенно учимся управлять площадкой, при том, что в первую очередь, мы - художники. 

«У нас альтернатива альтернативе»

По-моему, «Гуслица» - место социализации неформалов. Мы это обсудили с фотографом арт-резиденции, Стасом, и он добавил, что тут еще и наоборот, место одичания людей социальных. Что вы на это скажете? Как вам удается организовать работу в коллективе людей творческих?

Зарахани: Есть довольно много альтернативного культурного досуга в Москве, в Питере, за городом, - везде полно современного искусства. Обычно со временем многие из этих изначально экспериментальных неформальных театров, галерей и музеев становятся форматными.

А мы создаем альтернативу альтернативе. Стараемся исследовать богатство фактуры маленькими шагами, и всегда двигаться вперед, возможно странным, самобытным способом. Но то, что мы двигаемся - это факт. Значит место живое, мы - живые

Александра Зарахани

И все-таки, как организовать творческих людей, чтобы они что-то делали?

Зарахани: Приезжает много людей - каждый интересен по-своему. Но сотрудничать лучше с теми, кто хочет сделать что-то конкретное. 

Наше пространство предлагает возможность реализации и эксперимента. Он здесь состоит не только в наличии залов за городом, но и в самой атмосфере - гуслицкий дух провоцирует на что-то новое. Те, кто приезжает, считая, что будут заниматься чем-то определенным, хорошо знакомым, обычно начинают здесь делать что-то новое для себя. 

Хумм: Профессионалов становится больше. У пространства появился четкий запрос на то, чтобы структура и хаос пришли в гармоничный баланс.

Зарахани: С одной стороны, не хочется быть институцией, которая прежде, чем картину на стену повесить, спрашивает у автора диплом о художественном образовании. 

Есть желание творить без оглядки на результат, а не чтобы кому-то показать или выложить в блог

Александра Зарахани

Не для того, чтобы упаковать это в какой-то продукт. В свободном творческом поиске рождается очень много  искристых моментов. 

Однако, при таком настрое появляется слишком много людей, которые хотят совсем уж непрофессионально заниматься творчеством. Мы в «Гуслице» ищем баланс между творчеством каждого резидента, гостя, волонтера, и профессиональным подходом, который дает так называемые результаты.  

Хумм: Человек, который попадает в постоянную команду, должен быть очень понятен и близок тому ощущению, которое транслирует «Гуслица» и мы, как ее основатели. Мы должны быть с ним на одной волне.  

«Медленнее, чем на коммерческих проектах»

А как вы выстраиваете творческую работу?

Зарахани: Если говорить о наших театральных лабораториях, то я заранее примерно вижу процесс, улавливаю актуальную тему. Задаю направление, при этом оставляя возможность итогу быть таким, каким он станет в ходе исследования группы. Мы проходим этот путь вместе с командой.

Многие творческие проекты рассыпаются через один-два сезона. Как объяснить вашу волю к жизни?

Зарахани: При всей сложности жизни в «Гуслице» и работы над этим проектом, показательно, что сюда приходят и поражаются увиденному и художники, и люди из Министерства культуры. И те, кто на свой лад пробовали создать что-то подобное, вливая туда большие средства. Взяли инвестора, что-то яркое сделали, но как только первые средства закончились, все инициативные люди куда-то исчезли.   

Тут был какой-то изначальный капитал, и он продолжает вкладываться. Но в проектных масштабах это - не так много. Это не те суммы, какие в Москве вливают в реновацию промзон.

То, что здесь происходит, происходит медленнее, чем на коммерческих проектах, но более органическим путем. Возможно, это одна из причин, по которой проект устойчив

Александра Зарахани

«Для этого, по сути, все и затевалось»

Из чего состоит жизнь «Гуслицы»? Сюда же приезжают биеннале, театральные фестивали, группы выходного дня, детские лаборатории, мастер-классы по йоге, фестивали чая и блоггеров.  

Хумм: Можно сказать, что периодически проявляет активность каждый из четырех блоков, действующих сейчас в «Гуслице».

Первый блок – это тренингово-образовательные процессы. Они разного уровня профессионализма: есть досугово-оздоровительные движения, есть очень профессиональные лаборатории. Это то, что требует размещения и пользования лекториями, залами. Люди выезжают из Москвы, чтобы погрузиться в свой процесс, имея некоторую герметичность среды и лояльность всех находящихся рядом. Были очень разные запросы, например, чтобы в пространстве тренинга не появлялись мужчины. Соблюдение тишины и прочие требования, - мы очень внимательно к этому относимся. Были заезды, участники которых долгое время находились в темноте.

Второй блок для нас самый актуальный, поскольку мы сами занимаемся перформансом и театром, - это репетиционно-постановочный процесс. У нас происходит довольно много мероприятий, связанных с концертами, с постановками. В этом же блоке находятся и арт-резидентальные интересы. У нас есть некоторое количество художников, бутафоров, - людей, которые грантуются «Гуслицей» на постоянное проживание. Кто-то занимается визуальным искусством, кто-то музыкальным проектом. Это блок самый живой и интересный для нас лично. 

Для этого, по сути, все и затевалось - чтобы репетиционно-постановочная база могла обслуживать наш творческий интерес. Чтобы, когда мы хотим, в доступе были помещения, оборудование и люди, которые хотят содействовать. 

Третий блок - это арт-квартал, ремесленно-дизайнерский хаб. У него есть два продукта - непосредственно художественные изделия и обучающий процесс: мастер-классы. И мы сейчас хотим, чтобы люди больше приезжали на программы не внешние, а внутренние. Не арендовали «Гуслицу» для своих программ, а заезжали бы на наши, или дополняли их взаимодействием с нашими мастерами. Мы видим в этом пользу как для гостей, так и для наших мастеров. Таким образом, они реализуются и зарабатывают.

Четвертая составляющая - экотектура. Это процесс, связанный с экспериментальной архитектурой и психологией сообществ. С тем волонтерским и резидентским экспериментом, который происходит в «Гуслице», как в сообществе, которое образует одно творческое коммьюнити. Все это позволяет «Гуслицу» размножить. Можно сказать, что это прототип устойчивого сообщества. 

В этот блок приезжают люди, которые устраивают экопоселенческие семинары, рассматривают новые технологии возведения экологических сооружений. И, самое важное, создание пространств, подобранных под психологический портрет своего обитателя. Раздельный сбор мусора, посадка деревьев, и организация среды обитания - темы этого блока. Главным идеологом этого направления является - Ирина, моя сестра. 

Кроме того, сейчас мы работаем над пятым блоком, своеобразным миксом четырех предыдущих. Это большой музей, взаимодействие с которым интересно как творцам и художникам, так и туристам и случайным прохожим.

«Арендные мероприятия мы обычно просеиваем»

Вы отсеиваете какие-то заявки на проведение у вас мероприятий?

Зарахани: Арендные мероприятия мы обычно просеиваем на предмет адекватности. Выбираем близкие нам по духу оздоровительные, творческие мероприятия. Вот, недавно «Арт-комунна» проводила у нас сессию подростковых театров. На протяжении четырех дней экспериментировали, репетировали, а потом делали показы. К нам приезжают подростковые кино-лагеря, музыкальные фестивали. 

На «Гуслице» регулярно проходят фестивали и  праздники. Помимо общепринятых, таких, как Новый год и Масленица, мы устраиваем «Светотень» и «Белый гул». Улавливаем настроение, которое есть вокруг, обычно - в природе, и делаем что-то со-настроенное

Александра Зарахани

Зимой, в самую длинную ночь в году, проводим «Белый гул» - про вьюгу, поэзию и тишину. А  весной, когда начинает расти день, делаем аудио-визуальный эксперимент «Светотень». Летом - всякие праздники, «Чайную Дачу», осенью - керамический фестиваль, в конце сентября - День рождения «Гуслицы».  

Мы всегда рады мероприятиям и инициативам, которые поддерживают творчество, здоровье, образование.

«Все еще надо перевести на "грантовый язык"»

Можно ли в вашем случае рассчитывать на гранты? Сколько тут обманутых ожиданий?

Зарахани: Вполне можно рассчитывать. В этом году мы сколько заявок подавали, столько грантов и получили. Подавались весной, совсем недавно выиграли два гранта. На театральный проект и серию художественных мероприятий, посвященных синтезу академического и современного искусства.

Но не стоит ориентироваться только на гранты. Как правило, мы создаем проект, реализуем его, вкладываемся. И в какой-то момент подаем его также на грант - с целью усилить и масштабировать. 

Например, лабораторию театральных экспериментов ПОЛЕ:ТЕЛО мы со всей душой делали несколько лет, прежде чем описали ее, как полноценный проект и подали заявку на грант в Министерство Культуры Московской Области. Министерство поддержало нас и мы смогли сделать общероссийский конкурс, пригласить артистов из разных уголков страны, вложиться в декорации, пригласить тех преподавателей, с которыми самим давно хотелось поработать. 

Это однозначное благо, но не стоит думать, что гранты решают все вопросы деятельности организации. 

Как у вас с самоокупаемостью? 

Зарахани: Еще несколько лет назад это был глубокий минус, с точки зрения ежемесячно вкладываемых средств и того, что происходило в реальности. Сейчас ситуация гораздо лучше, иногда выходим в ноль, но чаще - в плюс. Зависит от месяца.

В целом сейчас проект функционирует процентов на 20 от своего коммерческого потенциала. Все годы параллельно с творческой работой идет реконструкция здания. Чтобы отремонтировать и освоить все его площади, ни гранты, ни государство, ни самоокупаемость пока не помогают. Рассчитывать при этом приходится в основном на частные средства, которые сюда вкладываются основателями. 

А вот на проектную самоокупаемость можно рассчитывать. В какой-то момент в «Гуслицу» стало приезжать все больше и больше творческих команд. Кого-то из них мы позвали бы и как резидентов. Но они приезжают, арендуют пространства. Это очень приятно и важно, таким образом продюсеры и творцы поддерживают проект. Постепенно таких людей и проектов становится все больше. 

Хумм: В городе бывает сложно творить из-за обилия людей, их мыслей и колоссального потока информации. А здесь хоть и не совсем деревня, но есть возможность быть в герметичном творческом процессе. 

«Коридор между мирами»

К вам из Москвы приезжаешь, и здесь другой мир, другая реальность. Как вы сами к ней относитесь?

Зарахани: Мы это называем даже не другой реальностью, а коридором между мирами. 

Я большую часть жизни была убеждена, что я - типичное дитя мегаполиса. Очень люблю все города, в которых жила: Москву, Петербург, Лондон. Либо уезжаю совсем в дичь, на природу. В самом дальнем уголке Алтая сидеть в домике тоже очень люблю. И мне было комфортно либо в огромном городе, где есть безграничное количество возможностей, людей, разных срезов этой реальности. Либо уже в дикой природе, сидеть, писать поэзию и наслаждаться осознанным бытием. 

И до «Гуслицы» мне казалось, что только так. Что формат деревни или общины, сельской жизни - это что-то непонятное, неактуальное. Вроде как и не центр, и не дичь. Ни туда, ни сюда. А в итоге выяснилось, что очень классно. 

С одной стороны тут сохраняются очень разные срезы реальности. Сохранена городская часть контакта с миром людей. И при этом ты все-таки не находишься в городе, и голова меньше кипит

Александра Зарахани

Фона тут меньше, хотя он и здесь есть, и тоже обуславливает. Но «Гуслица» помогает человеку творческому искать центр внутри себя, а не снаружи. 

Фон релакса?

Зарахани: Когда приезжаешь сюда ненадолго, то может так показаться. А на самом деле само пространство очень интенсивное, оно постоянно куда-нибудь толкает. Бытовые проблемы требуют участия. Количество проектов, задач к решению - огромное. И потом, это индустриальное здание, здесь люди больше века активно работали. Это не милая деревня, где ты сидишь в домике с резными наличниками. Пространство фабрики все время подталкивает к действию, творческому и бытовому. 

Здесь формируется уникальное сообщество, и собираются люди, которые с потрохами не принадлежат ни к одному из «профсоюзов». Это люди, которым интересен синтез разных культур, подходов. 

Понятно, что йоги хотят, чтобы «Гуслица» была на 100 процентов вегетарианской, художники-маргиналы - чтобы мы топили только за альтернативное искусство, а рок-музыкантам мало до этого дела, они требуют барабанную установку. Но место своей индивидуальности не утрачивает, здесь сохраняется собственный дух. 

«Гуслицу» постоянно пытаются определить, причислить к чему-то понятному. Любое сообщество, с которым мы взаимодействуем, пытается нас поглотить и сделать своей частью. Мы стараемся не поддаваться на это, а каждый раз искренне спрашиваем себя - в чем наш выбор, куда идем, где чувствуется жизнь? И людей, которые сюда приезжают, мы не обязываем финально определиться, художник ты или банкир, условно говоря. Можно быть и тем и тем, добиваться хороших результатов и там, и там. Или менять эти роли по желанию, при одном условии - если хватает энергии и компетенции. 

Например, в театральной постановке у нас, помимо профессиональных артистов, может поучаствовать электрик, пекарь и менеджер по написанию грантов. И слагаемое получается больше суммы отдельных частей. 

«Пост-апокалипсис без катастрофы»

Если пытаться как-то описать мир «Гуслицы», то это похоже на пост-апокалипсис без катастрофы. 

Зарахани: Ха-ха, почему?

То есть, город не разрушился, вы все здесь не потому, что в Москве больше жить невозможно, а потому, что здесь интереснее. И в принципе, связь с ней не теряется. Вы же все постоянно туда-сюда катаетесь, кто на машинах, кто на электричках. 

Зарахани: Вот пример: у меня сестра недавно сюда приезжала. Она управляющая сети фитнес-клубов, у нее двое детей, муж, работа, квартира в Москве с квартплатой. Полный набор горожанина, скажем так. Она приезжала в диком стрессе, и ее постепенно отпускало. Сбежала из города, чтобы просто тут побыть. «Сижу, - говорит, - ящерку леплю, и чувствую, как меня отпускает. Я ее слепила, в лесу погуляла, мозаику поделала, на музыкальную арт-терапию сходила, на массаж. И все снова стало хорошо». 

В принципе, это все и в Москве можно сделать. Но там сложно при этом отключиться от дел, погрузиться в другой ритм и состояние. К слову, сестре стало гораздо лучше. Она не только ответственная, она еще и очень творческий человек. Тут она в себе подсветила, воскресила, и это то, что ей было нужно. 

Гуслица - настолько необычное место, как Хогвартс. Здесь проще поверить в волшебство, в самого себя

Александра Зарахани

Хумм: Здесь есть возможность замедлиться и сделать себя более плавным и чутким, без непосредственного отрыва от городской среды. 

Зарахани: И когда ты говоришь, что мы бежим из Москвы - это не совсем так. Когда-то, может, у нас и был протестный период, но сейчас это больше похоже на то, как дети в песочнице играют, и говорят: «А давай так. А что, если так попробовать». Учим своих «внутренних взрослых» поддерживать эти импульсы и делать из них масштабные, ценные для общества проекты. Нет такого, что это противопоставление городской или отшельнической жизни. Просто: «А давай так».