В 2025 году Россия отмечает 80-летие окончания Великой Отечественной войны. Одной из самых драматических и трагических ее страниц стала почти 250-дневная оборона Севастополя, длившаяся с 30 октября 1941 года по 4 июля 1942 года. Почему вторая оборона Севастополя сковала крупные силы вермахта на южном фланге советско-германского фронта, не позволила ему вовремя развернуть наступление на Кавказ и как помогла нашей стране выиграть время, чтобы дать достойный отпор врагу?

Про самоотверженную доблесть героев легендарного Севастополя, гибель теплохода «Армения» и беспримерное мужество защитников Аджимушкайских каменоломен под Керчью — в материале «Ленты.ру» в рамках проекта «Победа».

Гордость русских моряков

«На самом деле это еще одна блокада — не менее ужасная, чем известная нам ленинградская. Ленинград умирал от холода, Севастополь — от жары, Ленинград — от голода, Севастополь — от жажды. И была единственная живая нитка с Большой землей — дорога жизни, которая здесь становилась дорогой смерти, — Черное море».

Этими словами известной журналистки Елизаветы Листовой начинается ее документальный фильм «Севастопольский вальс», показанный на телеканале НТВ 9 мая 2016 года. Он повествует об одном из самых трагических и героических событий Великой Отечественной — 250-дневной обороне Севастополя. Показ этого фильма неслучайно прошел именно 9 мая. В этот день не только в 1945 году закончилась война с нацистской Германией, но годом ранее произошло долгожданное освобождение Севастополя от почти двухлетней гитлеровской оккупации.

Как вспоминала жительница Инкермана Александра Садкова, которой тогда было четыре года, в ту ночь горожан разбудили тревожные звуки сирены:

«До войны ее тоже включали, но изредка и ненадолго, когда проходили учения. Но сейчас она звучала как-то иначе: гудела громко и как будто взахлеб. Гудели паровозы, гудел Севморзавод, и от этой какофонии становилось не по себе. На улице было светло как днем от прожекторов, освещающих небо. Потом начали стрелять орудия, пролетали самолеты, и раздалось несколько сильных взрывов. Отец включил радио… Диктор сообщал, что Германия напала на Советский Союз и идут кровопролитные бои».

В ту ночь немецкая авиация сбрасывала на Севастополь новейшие морские магнитно-акустические мины. С их помощью нацистское командование планировало блокировать флот в бухте, а затем уничтожить его огнем с воздуха. Но зловещий замысел не удался — вражеские самолеты были встречены плотным огнем из зенитных орудий, поэтому первая немецкая бомбардировка оказалась беспорядочной и хаотичной.

Крым для руководства Третьего рейха считался крайне важным стратегическим пунктом, с которого в дальнейшем можно было перебросить войска на Кавказ. Согласно одобренному Адольфом Гитлером плану, нацисты надеялись после успешного окончания войны превратить Крым в черноморскую Ривьеру и переселить сюда немцев из итальянского Южного Тироля, а сам полуостров переименовать в Готенланд (в переводе с немецкого — «земля готов»).

Первый штурм и гибель «Армении»

Первым днем второй обороны Севастополя считается 30 октября 1941 года. К этому времени немецкая 11-я армия под командованием генерала Эриха фон Манштейна вместе со своими румынскими союзниками, преодолев ожесточенное сопротивление 51-й советской армии на Ишуньских позициях, прорвалась через Перекоп вглубь полуострова и заняла почти всю его территорию, кроме района Севастополя и Керченского полуострова.

Город превратился не только в морскую, но и в сухопутную крепость. Вот как об этом рассказывала упоминаемая выше свидетельница тех событий Александра Садкова:

«Артиллерия стреляла постоянно, самолеты сбрасывали бомбы. Взрослые помогали военным — работали в госпиталях, разбирали завалы, сдавали кровь для раненых, убирали с улиц убитых. Первый штурм продолжался до 21 ноября, но прорвать оборону фашисты не смогли. Все это время мы продолжали жить в доме. Сначала мы с сестрой при взрывах убегали в подвал, но мама сказала нам: не спускайтесь, как я вас потом откапывать буду? И советовала встать в угол дома — по ее мнению, самое надежное место».

Вскоре большинство жителей Севастополя, как и семья Садковой, были вынуждены переселиться в окрестные подземелья — пещеры или штольни. Там же располагались госпитали, склады боеприпасов, командные пункты. Под укрытие скальных пород переместилась и почти вся повседневная жизнь мирного населения — в подземельях по соседству с военными объектами находились общежития, школы и детские сады. Здесь горожане пекли хлеб, шили и ремонтировали обмундирование. В старых флотских складах на берегу Троицкой балки были обустроены помещения для непрерывного производства боеприпасов.

История второй обороны Севастополя — это одновременно история мужества и героизма, суровая летопись одной большой человеческой трагедии

Однако катастрофа, случившаяся 7 ноября 1941 года, стоит особняком в череде всех остальных кровавых и драматических событий. В день легендарного парада на Красной площади пароход «Армения», следовавший из Севастополя в Туапсе, в результате атаки одного или нескольких немецких самолетов был потоплен вблизи Гурзуфа в районе Медведь-горы. На его борту находилось, по разным оценкам, от пяти до семи тысяч пассажиров, большинство из которых были ранеными и сотрудниками госпиталей Севастополя, а также гражданскими беженцами.

Из-за сильного перегруза после атаки немецкой авиации теплоход затонул всего за несколько минут, спаслись лишь единицы. Массовая гибель врачей, находившихся на «Армении», фактически оставила Черноморский флот без квалифицированного медицинского обеспечения. Пришлось в срочном порядке призывать врачей из запаса, в том числе — непризывных возрастов. Потопление «Армении» считается одной из крупнейших морских катастроф в истории человечества — например, на «Титанике» погибло втрое меньше людей. Место гибели парохода возле крымского побережья было обнаружено только в 2020 году.

Второй штурм и бои у кромки моря

17 декабря 1941 года начался второй штурм Севастополя, который тоже закончился провалом. К этому времени морем на помощь защитникам города прибыло свежее пополнение. Например, 345-я стрелковая дивизия, действовавшая в составе Приморской армии Кавказского фронта, высадилась 23-24 декабря и почти сразу же вступила в бой в районе Мекензиевых гор. Уже к 31 декабря второе немецкое наступление на Севастополь выдохлось всего в двух километрах от берега.

Маршал Советского Союза Николай Крылов в своих мемуарах «Огненный бастион» поделился своими воспоминаниями о том, как постепенно оживал осажденный город:

«Город заливало весеннее солнце. Ослепительно искрилась просвечивающая между зданиями голубизна бухт. А улицы казались прибранными, словно перед праздниками… Обгоняя шагающих по тротуарам пешеходов, весело позванивали аккуратные трамвайчики… На бульваре женщины высаживали цветы...»

Разведчик бригады морской пехоты Иван Дмитришин, прозванный сослуживцами «матросом Кошкой», которому в 1942 году было 20 лет, в своей книге «По зову памяти…» вспоминал о своих впечатлениях про жизнь в Севастополе в марте 1942 года:

«Кругом руины, рваная арматура, битые кирпичи, пустые коробки домов. Казалось, город умирает. Нет, живет и будет жить! Через развалины вдоль исковерканных улиц бегут дети с сумками и связками книг и тетрадей. Бегут в подземную школу! Это взволновало меня. Ради того, чтобы они продолжали ходить в школу, решали задачи, писали диктанты и сочинения, я готов был отказаться от отдыха, от прогулок по городу и немедленно вступить в яростный бой с фашистскими захватчиками...»

Впоследствии Дмитришин рассказывал писателю Ивану Падерину, как однажды во время боя возле Братского кладбища, где покоились герои первой обороны Севастополя 1854-1855 годов, он случайно увидел надпись, высеченную на каменной плите у могилы генерала Степана Хрулева:

Пришел доказать Вам любовь свою, дабы видели все, что и в славных боях, и в могильных рядах не отстал он от вас; сомкните ж теснее ряды свои, храбрецы беспримерные, и героя Севастопoльской битвы окружите дружнее в Вашей семейной могиле!

Керченская катастрофа

Но весеннее солнце оказалось для защитников города обманчивым. В апреле-мае 1942 года немцы усилили не только морскую блокаду Севастополя, но и интенсивность его обстрелов.

Его положение особенно ухудшилось в мае 1942 года, когда наступательная операция 11-й армии фон Манштейна «Охота на дроф» завершилась катастрофическим разгромом Крымского фронта на Керченском полуострове, который перешел под контроль немцев. Маршал Советского Союза Александр Василевский в своих мемуарах откровенно признавал:

Потеря Керченского полуострова поставила в исключительно тяжелое положение наши войска, защищавшие Севастопольский оборонительный район. Против них теперь были повернуты все силы 11-й немецкой армии

Последним крупным очагом советского сопротивления в Крыму стали Аджимушкайские каменоломни около Керчи, в которых с 16 мая до 30 октября 1942 года героически держала оборону часть войск Крымского фронта, прикрывавшая отход главных сил и не успевшая эвакуироваться на Таманский полуостров.

По некоторым оценкам, за 167 дней Аджимушкайской обороны от ранений, болезней, горных обвалов, удушья и голода в подземельях погибло более десяти тысяч советских военных и мирных жителей, в том числе женщин и детей.

Немецкие оккупанты неоднократно проводили против людей, укрывавшихся в каменоломнях, огневые и газовые атаки, взрывали или замуровывали входы в штольни.

Об этой малоизвестной странице Великой Отечественной войны рассказывает вышедший в 1986 году художественный фильм режиссера Натальи Трощенко «Сошедшие с небес». Он был снят по мотивам повести Алексея Каплера «Двое из двадцати миллионов», сюжет которой поначалу кажется незамысловатым, но потом внезапно поворачивается совсем иной, душераздирающей гранью. Главных героев, влюбленных друг в друга летчика Сергея и санитарку Машу, сыграли актеры Александр Абдулов и Вера Глаголева. Они выбираются из Аджимушкайских каменоломен наверх за драгоценной водой, несмотря на то, что колодец постоянно держат под прицелом гогочущие немцы.

Внезапно сцена обрывается, и зритель наблюдает за героями в новой мирной жизни. Сергей и Маша поженились, растят сына-шалопая Вовку и с трудом пытаются как-то адаптироваться к суровой послевоенной действительности с ее убогим бытом и повсеместной нищетой. Затем картинка снова резко меняется, и теперь зритель понимает, что на самом деле вся послевоенная жизнь этой пары — мираж, порожденный не то воображением авторов, не то помраченным сознанием двух измученных и обессиленных главных героев.

В действительности главные герои погибают от немецкой пулеметной очереди возле того самого злосчастного колодца. Последние кадры фильма вызывают не только тоску и печаль, но отчаяние и почти физическую боль. Примечательно, что мемориал на месте Аджимушкайских каменоломен был открыт только в мае 1982 года, через 40 лет после трагедии Крымского фронта.

Третий штурм и трагический исход

После потери Керченского полуострова Севастополь был уже обречен. Сразу же после завершения боев под Керчью командующий немецко-румынскими силами генерал-полковник фон Манштейн приступил к перегруппировке войск для нового, решающего наступления на базу Черноморского флота, получившего название «Лов осетра». В своих мемуарах он признавался:

Было ясно, что наступление на крепость будет еще более трудным, чем в декабре прошлого года. Ведь противник имел полгода времени для того, чтобы усилить свои укрепления, пополнить свои соединения и подвезти морем в крепость материальные резервы… В целом во Второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь

Третий штурм Севастополя начался 7 июня 1942 года. Ему предшествовала двухнедельная артподготовка, усиленная постоянными авианалетами на жилые кварталы города (вернее, на их руины) и позиции его защитников. Как писала «Лента.ру», несмотря на отвагу, положение Севастополя с каждым днем становилось все тяжелее.

К концу июня безвозвратные потери советских войск выглядели ужасающими, резервы истощались, остро ощущался недостаток боеприпасов. Бои все чаще переходили в рукопашные схватки, контратаки поддерживались слабым пулеметным огнем и ручными гранатами. Под градом бомб и снарядов советские морпехи до конца удерживали занятые рубежи.

Вторая оборона Севастополя продолжалась до 4 июля 1942 года, когда немцы полностью захватили Херсонес

К сожалению, в силу разных причин советскому командованию не удалось обеспечить организованную и спокойную эвакуацию войск и беженцев, как это было, например, при обороне Одессы в октябре 1941 года. Кстати, Одесская эвакуация считается одной из образцовых подобных операций Второй мировой войны.

Но летом 1942 года из пылающего Севастополя по морю, на подлодках и самолетами вывезли только командный состав Приморской армии и Черноморского флота вместе с генерал-майором Иваном Петровым и вице-адмиралом Филиппом Октябрьским. Большинство защитников легендарного Севастополя впереди ждали гибель или немецкий плен, и лишь немногим удалось скрыться в горах и принять участие в партизанском движении в Крыму.

«Мы вернулись домой, в Севастополь родной»

Фильм Елизаветы Листовой о второй обороне города неслучайно называется «Севастопольским вальсом». Музыку, чей мотив на всем протяжении телекартины звучит рефреном, в 1955 году написал ее прадед — советский композитор Константин Листов.

Первое публичное исполнение «Севастопольского вальса» произошло 70 лет назад, в феврале 1955 года. Автором текста и названия песни стал поэт Георгий Рублев, скончавшийся в том же 1955 году от редкой и неизлечимой болезни.

Как вспоминал Листов, он задумал написать «Севастопольский вальс» в канун двух знаменательных юбилеев — 10-летия Победы и 100-летия окончания первой обороны Севастополя:

Когда я писал эту песню, я видел перед собой картину вечернего Севастополя, освещенного лучами заходящего солнца… Наступает прохлада, с моря дует свежий ветерок. Матросы в белоснежных выутюженных форменках собираются на Приморском бульваре, где многих ждут любимые девушки. Шутки, смех, танцы — во всем чувствуется молодая радость жизни. А наутро корабли уходят в море

Понятно, что никакого иного названия у документального фильма про вторую оборону Севастополя для правнучки композитора и быть не могло. Перед премьерой своей телекартины Листова признавалась, что не родилась и не жила в Севастополе, но выросла с его именем, а прадед много ей рассказывал об этом замечательном городе:

«Из его рассказов я с возрастом поняла, почему он написал именно такую музыку — шикарную, как бальное платье Золушки, снаружи, и надрывную, как рваная рана, внутри. Видимо, эти впечатления о Севастополе, о его упорном достоинстве, о его особенной опрятности — и на улицах, и в отношениях, о только там возможном сочетании роскоши и строгости — эти впечатления и вылились во всем известный вальс. И ничем, кроме вальса, не могла получиться эта музыка у моего прадеда… Мне оставалось только расшифровать его ноты».