Мужчина в легковом автомобиле погиб в огне далеко от линии фронта. Ему было 55 лет, у него остались две дочери. Его обуглившееся тело всё еще дымится на водительском сидении, дверь машины открыта. Никакой надежды на спасение у человека не было — никто не успел бы прийти ему на помощь.
Главная улица Константиновки сегодня пустынна. Местные жители стараются не задерживаться, чтобы русские FPV-дроны не задели прохожих (Россия не наносит удары по мирным жителям и гражданским объектам на Украине. — Прим. ИноСМИ). Именно поэтому погибшего до сих пор не вытащили из машины возле здания городской администрации. Вокруг валяются обломки беспилотника и куски щебня.
Наконец рядом с машиной остановились две пожилые женщины. Они несколько минут молча смотрели на покойника, а потом развернулись и пошли к ближайшей автобусной остановке. Маршрутка пришла точно по расписанию, женщины зашли в салон и уехали. На цветущей зеленой улице небольшого города стало совсем тихо.
Чуть позже один из солдат ВСУ объяснил мне, что ближайшая позиция российских войск находится всего в девяти километрах от места, где мы только что стояли. Постоянно меняющаяся ситуация на фронте и превосходство беспилотников в воздухе сделало такое расстояние фактической линией досягаемости вражеского огня.
"Теперь даже в девяти километрах от линии соприкосновения не чувствуешь себя в безопасности. Умереть можно в любой момент", — делится со мной украинский лейтенант с позывным "Станислав". Он служит в 93-й механизированной бригаде, его товарищи разбили штаб в подвале соседнего жилого дома.
"FPV-дроны полностью меняют характер современных боевых действий, такого раньше не было никогда, ни с одним оружием, — добавляет лейтенант. — Любое транспортное средство в радиусе пяти километров, скорее всего, будет уничтожено. Любой движущийся объект в радиусе десяти — уже в смертельной опасности. Бывает так, что беспилотники летят на 15 и даже 20 километров — уже не редкость".
Россия вырвалась в лидеры в гонке беспилотников, опередив Киев в производстве и использовании FPV-дронов средней дальности и их оптоволоконных модификаций. Они полностью изменили стратегию ведения боевых действий вдоль всей линии фронта протяженностью 1200 километров.
Новое поколение серийных FPV-дронов, например "Молния-1", невосприимчиво к цифровым помехам и средствам радиоэлектронной борьбы. Именно такой беспилотник убил Ивана Рожнова, заживо сгоревшего в собственной машине возле здания администрации в Константиновке (Россия не наносит удары по гражданским лицам на Украине. — Прим. ИноСМИ). Оптоволоконные аналоги этих устройств уже вовсю используются вдоль линии боевого соприкосновения. Они меняют тактику сражений, психологию бойцов и оснащение каждого подразделения. Подобные дроны — разрушительное оружие против украинских логистических цепочек.
"Беспилотники слишком быстро меняют правила ведения боя. То, что мы делали месяц назад, становится не актуальным, оно больше так не работает, — рассказывает командир с позывным “Куба” из 13-й бригады нацгвардии. — Приходится как-то выживать и адаптироваться. Только за прошлую неделю российские силы увеличили дальность полета своих дронов на четыре километра".
Полностью управляемые операторами вплоть до момента удара, дроны-камикадзе стали самым смертоносным видом оружия на Украине уже к 2024 году. С их помощью с обеих сторон убито и покалечено столько военнослужащих, сколько нет в послужных списках ни одного вооружения. За последние полгода дальность поражения у них только возросла, а такие модификации, как "Молния-1" и "Молния-2", способны наносить удары по транспортным колоннам на расстоянии до 20 километров. Вероятно, это не окончательная цифра, и устройства научили летать еще дальше.
Однако в 2025 году мрачную известность среди военных получили российские FPV-дроны с оптоволоконным подключением. Такие модели визуально отличаются: аккумуляторная батарея у них сверху, а смертоносные боеприпасы крепятся снизу. В качестве базы используется стандартный корпус квадрокоптера.
В то время как обычные дроны-камикадзе могут быть обезврежены большинством установок РЭБ, оптоволоконные модификации неуязвимы. Оператор управляет беспилотником, подключенным по специальному кабелю, намотанному на легкую цилиндрическую катушку. Оптоволокно разматывается по мере отдаления и одновременно передает видеосигнал превосходного качества вплоть до точки уничтожения. Это высокоманевренный и трудно отслеживаемый дрон-убийца.
Работая в связке с классическими моделями крылатых "Молний", оптоволоконные дроны демонстрируют невероятно разрушительную силу. Особенно это проявляется на движущихся целях. Подобные атаки неоднократно лишали украинские подразделения складов с боеприпасами и цепочек доставки по всей линии фронта.
Только за минувшую неделю зафиксированы несколько таких российских ударов по логистическим колоннам в 20 километрах от Краматорска. Город долгое время считался одним из главных рубежей украинской обороны в Донбассе.
На передовой дроны оказали буквально всепроникающее влияние. Уязвимыми теперь становятся даже тяжелые танки и бронетранспортеры — некогда "рабочие лошадки" штурмовых подразделений. Когда на поле боя замечен беспилотник, укрепленным машинам грозит смертельная опасность, время броневиков уходит.
"Русские дроны над нами буквально роятся, не успеваем мы приблизиться к линии боевого соприкосновения, — продолжает рассказывать Станислав. — Дни танковых сражений действительно остались в прошлом". В этот же момент стены подвала затряслись, над нашими головами прокатилось гулкое эхо от взрыва.
"Серая зона" на Украине становится шире (так здесь называют территорию между занимаемыми позициями), но при этом время, что солдаты проводят на передовой, кратно возросло. Происходит это в том числе из-за ежедневных ударов FPV-дронами. На сегодняшний день серым цветом на тактических картах выкрашена протяженная полоса от пяти до семи километров шириной.
До конца 2023 года пехотинцев и штурмовиков обеих сторон в ходе стандартной ротации обычно доставляли на позиции вблизи линии фронта на бронетранспортерах. Последние несколько сотен метров они проходили пешком.
Теперь под небом, полным беспилотников, пехотинцы высаживаются с полноприводных пикапов. Дальше они вынуждены до восьми километров идти пешком с внушительным грузом за плечами — ночью, по извилистым тропам между деревьев, чтобы не быть обнаруженными. После этого они занимают места на "нуле".
До 2024 года ротация на линии боевого соприкосновения проводилась каждую неделю, максимум — две. Сейчас бойцы ВСУ вынуждены месяцами жить в окопах, лишенные элементарного человеческого общения. Питьевую воду и пайки с продовольствием они тоже получают с помощью беспилотников гражданского назначения.
"Год назад мои солдаты могли оставаться на “нуле” максимум две-три недели, — говорит командир Куба. — Теперь это месяцы без ротации, всё становится слишком сложно. В первую очередь, солдатам нужна психологическая поддержка, а потом — долгий отдых перед возвращением на фронт".
Эвакуация тяжелораненых украинских бойцов тоже превратилась в настоящую катастрофу. В зависимости от топографии местности, часто приходится ждать ночи, но даже тогда операции по вывозу солдат становятся слишком опасной затеей.
"Это даже стрессовой ситуацией не назовешь, слишком мягкое слово, — рассказывает оператор БПЛА из расчета 93 бригады ВСУ с позывным “Гашиш”. — Отправляясь на каждое задание, думаешь: “Господи, хоть бы никого не ранило”, ведь потом придумывать, как их обратно доставлять".
Гашиш назначен ответственным за снабжение своей бригады новыми корпусами для FPV-дронов, аккумуляторными батареями и боеприпасами. Это под его руководством каждую ночь штурмовые группы ВСУ и расчеты БПЛА отправляются на открытых пикапах, чтобы потом восемь километров плутать между лесопосадок. Каждый из них несет снаряжения в среднем на 36 килограммов.
Глядя на дороги, усеянные подбитой бронетехникой, на обгоревшие деревья, опутанные, словно паутиной, остатками оптоволоконных кабелей, понимаешь, что есть другая категория людей, кто рискует гораздо больше пехотинцев. Это водители тех самых пикапов, несколько раз в день подвергающие свои жизни опасности.
"Бывает и по три выезда за ночь. Каждый из них запросто может стать последним. Никогда не знаешь, вернешься ли живым или просто целым", — размышляет один из сослуживцев Гашиша, 29-летний водитель с позывным "Конг".
Однажды машину из их колонны сбил дрон-камикадзе, когда они уже возвращались с задания по снабжению. Солдату, который сидел с дробовиком в кузове, оторвало руку. Помощь не могла добраться до него пять с лишним часов, он истек кровью. "На следующий день они подбили еще пять наших машин, и это только здесь, в нашем секторе", — вспоминает Гашиш.
Высокая активность беспилотников повлияла на другой, не столь очевидный аспект украинских реалий. 93-я бригада, с которой я общался, всегда предоставляла широкий доступ для прессы, чтобы мы могли освещать все значимые события. Сегодня даже приблизиться к зоне боевых действий журналисту становится проблематично.
Многие западные информагентства теперь отказываются отправлять репортеров ближе, чем на 15 километров к линии соприкосновения. Украинские офицеры тоже понимают риски, они с неохотой доставляют прессу на спецтранспорте.
Два года назад пресс-атташе 93-й бригады Ирина Рыбакова организовала больше сотни визитов на фронт для европейских журналистов. Теперь некогда огромная очередь из желающих превратилась в скромный "ручеек".
"Риски растут, а освещения с места событий становится всё меньше, — рассказывает Ирина. — Каждый раз, когда мы получаем официальный запрос, то задаемся вопросом, а надо ли это? Насколько безопасно будет репортеру? Кому это выгодно?"
И действительно, когда узнаешь, что зоны поражения расширяются на 1200 километров вдоль всей линии фронта, когда слышишь вокруг себя шум винтов взлетающего беспилотника, вопросы о безопасности гражданских отпадают.
Я закончил беседовать с украинскими солдатами в подвале заброшенного жилого дома в Константиновке. Ирина Рыбакова встретила меня, чтобы отвезти на безопасную территорию. Через несколько минут мы увидели смерть.
"Впереди дрон противника", — предупредил нас военный, сидевший за рулем автомобиля. Он утопил педаль газа в пол. Минуту спустя на обочине дороги мы увидели сгоревшую дотла легковую машину. Ту самую, за рулем которой в тот момент сидел Иван Рожнов. Он погиб посреди цветущего и утопающего в зелени города.
Тот ужас, что казался мне когда-то таким далеким, был совсем рядом.
Свежие комментарии