По мере того как украинский конфликт затягивается еще на год, становится все труднее игнорировать суровую правду: победа на поле боя, возможно, перестала быть для Киева реалистичной целью – вне зависимости от того, сколько миллиардов выделяет Украине Запад и сколько российских солдат лишается жизни.
XXI век станет ареной двойного джихада. Эксперт объяснил, почему Запад проиграет в войне цивилизаций
Высказанная точка зрения не пользуется популярностью в Вашингтоне и Брюсселе, где по-прежнему считают, что достаточный объем помощи и решимость в конечном итоге сломят Москву. Но, несмотря на необычайную стойкость Украины и толстый кошелек Запада, такой исход выглядит все менее вероятным.
Напротив, конфликт затягивается в изнурительную патовую ситуацию, которая грозит истощить Украину, расколоть единство Запада и усилить тот самый режим, который она должен был ослабить. Вопрос, с которым теперь придется столкнуться западным политикам, не в том, заслуживает ли Украина поддержки, а в том, помогает ли ей нынешняя стратегия победить или же просто выживать достаточно долго для того, чтобы проигрывать как можно медленнее.
Это не означает, что Украина должна сдаться, и не означает необходимости прекращения западной поддержки. Тем не менее, необходимо честно признаться: пути к полной победе Украины нет – и попытки делать вид, что положение дел обстоит вовсе не так, не заменят собой стратегии.
В нынешней ситуации сохранение суверенитета Украины и стабилизация Европы могут зависеть не столько от оружия, сколько от дипломатии.
На бумаге Запад по-прежнему решительно поддерживает Украину. После нескольких месяцев политического тупика в США был принят пакет помощи Киеву на сумму в 61 миллиард долларов; европейские страны постепенно наращивают выпуск оборонной продукции; а НАТО продолжает демонстрировать свою решимость. Однако на передовой реальность представляется более отрезвляющей, чем можно было бы подумать, делая выводы по многим заголовкам западной прессы.
Во-первых, Украину накрывает демографический кризис: по данным ее собственного министерства обороны, более 30% призывников не явятся на службу. Новые законы о мобилизации снижают возраст призыва до 25 лет, но это не позволяет решить проблему нехватки новобранцев. А население страны сокращается из-за эмиграции и фронтовых потерь.
Кроме того, экономика страны сильно пострадала от конфликта, что оказало значительное влияние на инфраструктуру Украины, ее промышленность и способность получить средства к существованию. Учитывая постепенное снятие чрезвычайных полномочий и рост недовольства коррупцией и неэффективным управлением в Киеве растет политическая напряженность.
Россия, между тем, адаптировалась. Ее экономика сейчас находится в состоянии боевой готовности; российская оборонная промышленность превосходит Запад по производству артиллерийских снарядов; а вооруженные силы – хотя и неэффективные и действующие жестоко – сохраняют преимущество в численности личного состава и стратегической глубине (расстояние между линией фронта и жизненно важными стратегическими объектами). Кроме того, российское политическое руководство интернализовало долгосрочные издержки в погоне за минимальными территориальными завоеваниями.
Если состоявшиеся в этом месяце в Стамбуле переговоры что-то и продемонстрировали, так это то, насколько по-прежнему далеки друг от друга позиции сторон. Украина предложила согласовать 30-дневное перемирие. Россия в ответ допустила возможность установить его на два-три дня – и то лишь для того, чтобы забрать тела с отдельных участков фронта. Достигнутые договоренности ограничились гуманитарными жестами и обменом пленными. Даже список из вывезенных Россией 339 детей вызвал у Москвы лишь символическую реакцию.
Так что, пока западные лидеры продолжают настаивать, что будут поддерживать Украину "столько, сколько потребуется", возникает вопрос: ради чего?
Полное восстановление украинской территории силовыми методами потребует выделения гораздо большего объема помощи, а также эскалации конфликта – возможно, с участием западных войск или непосредственным вмешательством НАТО, что демократические правительства, по-видимому, не готовы рассматривать этот сценарий. Что заставляет задаться сложным, но все более необходимым вопросом: вскоре поддержка Украины может означать оказание ей помощи в деле прекращения конфликта, а не в достижении победы.
Такой компромисс, который можно легко принять за капитуляцию, в западных столицах воспринимается как своего рода политический динамит. Но история свидетельствует об обратном: в 1940 году Финляндия сохранила свой суверенитет благодаря болезненному, но стратегическому миру с СССР. Корея, в начале 1950 годов опустошенная войной, приняла перемирие и избежала общенационального коллапса. Это были не моральные победы, но они были допустимыми исходами, гарантировавшими выживание.
Эту логику признают все больше голосов в Вашингтоне и европейских столицах. Лидеры Палаты представителей США тихо обсуждают необходимость "планирования на случай наступления заморозки конфликта", а европейские аналитики предупреждают, что 2025 год может стать "самым опасным годом для Украины" – не из-за продвижения России, а из-за внутреннего напряжения и усталости Запада.
Однако дипломатическое урегулирование не означало бы награждения Москвы. Оно означало бы признание того, что выживание Украины может в большей степени зависеть от сохранения того, что она еще контролирует, нежели от возвращения того, что она не может вернуть.
Такой компромисс может включать в себя замораживание военных действий вдоль нынешних линий контроля; международные гарантии безопасности, которые не дотягивают до членства в НАТО, но сдерживают будущую агрессию; поэтапный переговорный процесс, связанный с гуманитарными обменами и нормализацией экономики; а также помощь в послевоенном восстановлении, увязанную с реформой управления и достижением [высоких] показателей в области борьбы с коррупцией.
Конечно, все это будет нелегко. Россия может отвергнуть компромисс, а Украина может отвергнуть все, что не будет полной справедливостью. Но это не освобождает Запад от ответственности осуществлять лидерство.
Стратегия — это не желание лучшего, а движение к достижимому.
В конечном счете, вопрос не в том, заслуживает ли Украина больше помощи – она заслуживает, – а в том, может ли нынешняя модель поддержки дать устойчивые результаты. При президенте США Дональде Трампе Вашингтон пересматривает свою роль в конфликте. И хотя его администрация продемонстрировала открытость к мирным переговорам, она вряд ли будет поддерживать бессрочную военную помощь без четкого плана выхода из конфликта.
Это означает, что западные лидеры теперь стоят перед выбором: остаться на пути, который обещает бесконечную помощь и войну, или начать разрабатывать мирный процесс, который защитит суверенитет Украины и предотвратит более широкий европейский кризис.
После трех лет ведения Россией СВО самым эффективным способом поддержки Украины может оказаться не помочь ей в ведении военных действий, а добиться прекращения боевых действий без потери будущего.
Автор – старший научный сотрудник Фонда Александра фон Гумбольдта, глобальный партнер Брюссельского энергетического клуба и старший эксперт по России, Восточной Европе и Центральной Азии в венском консалтинговом агентстве "Консультирование по политическим рискам и стратегии".
Свежие комментарии