Журналистка, российская немка Ира Петер рассказывает о том, как ее соотечественники стали образцовыми мигрантами в Германии, почему близость с "Альтернативой для Германии" — это миф и почему она чувствует связь с восточными немцами.
Петер родилась в 1983 году в Республике Казахстан, является внештатным журналистом.
С 2017 года она публично занимается российско-немецкой проблематикой, ведет подкаст "Steppenkinder". За свою работу она получила несколько наград, в том числе "Золотую премию блогера" в 2022 году. В марте 2025 года выйдет ее книга "Достаточно ли по-немецки? Почему мы наконец-то должны поговорить о русских немцах".Их называют российскими немцами, однако большинство из них никогда не жили на территории нынешней России, даже их предки там не были. На самом деле они проживали на Украине, в Казахстане или других республиках Советского Союза в статусе немецкоговорящего меньшинства. С конца 1980-х годов 2,3 миллиона из них переехали в Германию в числе этнических немецких иммигрантов.
По оценкам, в настоящее время в Германии вместе с их детьми, родившимися уже здесь, проживает 4,5 миллиона человек с подобным миграционным прошлым. Именно об этом Ира Петер пишет в своей книге "Достаточно по-немецки?", посвященной путешествию ее собственной семьи и жизни российских немцев в Германии.
Как рассказывает Петер, сегодня эти люди считаются образцовыми мигрантами, но не всегда мнение о них было столь позитивным.Berliner Zeitung: Госпожа Петер, вам было девять лет, когда вы эмигрировали из Казахстана в Германию. Как вы это восприняли?
Ира Петер: Я с нетерпением ждала переезда в страну мармеладных мишек. Мне казалось, что вся Германия пахнет желейными медвежатами, похожими на те, что приходили в посылках от дяди Вовы, который уже был там, а еще там продавалось много игрушек на любой вкус. Моя сестра, которой было 16 лет и которая только что по уши влюбилась и имела свой круг друзей в СССР, не хотела переезжать, но ей пришлось.
Российские немцы в Советском Союзе: "У нас в коридоре была железная решетка"
— А каким было ваше первое впечатление от Германии?
— Мы стояли в очереди в аэропорту Франкфурта, а передо мной сидела высокая немка-блондинка в элегантном деловом костюме. Она выглядела раздраженной из-за того, что мы, дети, ее побеспокоили. Вскоре после этого нас забрали родственники. Я получила в подарок от двоюродной сестры куклу Барби. Это было потрясающее чувство, и мои родители переживали то же самое. Чистая эйфория.
— После распада Советского Союза жизнь в Казахстане стала не такой безопасной. Что вы вспоминаете в этом контексте?
— Я помню железную решетку, установленную в нашем коридоре. Я знала, что по ночам теперь как-то опасно. Это ощущение преследует меня до сих пор. Мне регулярно снится этот дом, и я всегда чувствую угрозу. С моей сестрой всё было гораздо серьезнее. Она была свидетелем всех этих драк. Позже в нашей деревне во время драки погиб немец.
— В детстве вы ощущали чувство немецкой идентичности?
— Моя бабушка говорила с нами только по-немецки. В этом не было ничего необычного, потому что мы жили в деревне, где большинство людей были немцами. По-настоящему я осознала это во втором классе, когда мои родители решили переехать и я рассказала об этом учительнице. А она сказала: "Петер, я и не знала, что это немецкая фамилия".
— На каком языке говорили ваши родители?
— Мои родители говорили по-немецки друг с другом, когда не хотели, чтобы их понимали мы. Мы, дети, понимали бытовой немецкий язык. В Казахстане этот язык вымер бы вместе с моим поколением. Мои родители и сегодня в основном говорят по-немецки. Десятилетиями я думала, что это неправильный немецкий, потому что некоторые грамматические конструкции не соответствовали нормам немецкого языка. Но потом я поняла, что это разновидность языка, которая вымрет вместе с поколением родителей, — волынский немецкий. Волынь — это регион на Украине, где проживало около 200 000 немцев, включая моих бабушку и дедушку, до того, как они приехали в Казахстан.
Русские немцы и восточные немцы: "Непризнанные жизненные достижения"
— Сегодня русские немцы считаются образцовыми переселенцами. Однако вы пишете, что это справедливо только на первый взгляд. Почему?
— Если посмотреть на статистику, то подавляющее большинство из них прекрасно интегрировалось. Они хорошо выучили язык, работают здесь до пенсии, платят взносы в пенсионный фонд. Однако не все они интегрировались в эмоциональном плане. Мои родители очень преданы Германии. И всё же эта страна, вероятно, так и не стала для них домом. Они просто не участвуют в жизни общества.
— Что вы имеете в виду?
— Они ведут очень уединенный образ жизни, что характерно для многих пожилых русско-немецких семей. У них хорошие семейные связи, однако они не состоят ни в каких сообществах и не ведут активную политическую деятельность. Это признак настоящей интеграции, когда ты вовлечен в жизнь общества.
Это напоминает мне о том, как многие восточные немцы живут в Германии спустя 35 лет после воссоединения.
Между российскими немцами и восточными немцами очень много общего. Когда я разговариваю с восточными немцами, переехавшими в Западную Германию с родителями в детстве, многие до сих пор боятся признаться: да, я родом из Тюрингии или Саксонии. Там всё еще присутствует стыд. И мне продолжают писать представители Восточной Германии, у которых очень похожие проблемы с родителями.
— Какие проблемы?
— У меня такое ощущение, что некоторые русские немцы и восточные немцы до сих пор чувствуют себя в Германии гражданами второго сорта. Непризнанные жизненные достижения, изломы в биографии, нехватка пенсии — это что-то делает с людьми. Кроме того, в немецком общественном дискурсе восточные немцы всегда рассматриваются как единообразная масса. В то же время я не вижу никакого диалога между двумя группами. Напротив, люди смотрят друг на друга с завистью.
— Если Германия так и не стала домом для ваших родителей, то где они чувствуют себя как дома?
— Я верю, что у каждого из нас есть свой дом. Для моих бабушки и дедушки домом была Украина, откуда их выдворили при Сталине. Для моих родителей, полагаю, родиной также является Казахстан. Хотя сами они так не сказали бы, потому что покинули распавшийся Советский Союз с большим количеством негативных воспоминаний. Для меня это три страны. Украина, Казахстан и Германия.
— Украина? Из-за рассказов бабушек и дедушек?
— Мои бабушка и дедушка ничего не рассказывали мне об Украине. Я впервые побывала там в 2018 году, в деревнях, где они жили. Именно тогда я поняла, что в Казахстане всё выглядит точно так же, как в немецких деревнях. Действительно одинаковые дома. И обставлены они были очень похоже: кружевные салфетки, огромные кровати, украшения на стенах. Я сразу почувствовала себя как дома. Это невозможно объяснить с рациональной точки зрения. Я поняла, почему мои бабушка и дедушка всегда хотели вернуться на Западную Украину: земля там пышная, плодородная, много фруктовых деревьев. Северный Казахстан — это степь.
— Хотя ваши предки жили на Украине и в Казахстане, вы называете себя русской немкой. Почему так?
— Этот термин совершенно не соответствует действительности. Многие люди вспоминают о России и считают, что мы являемся русскими, живущими в Германии. Однако под Россией подразумевается Российская царская империя, в которую иммигрировали немецкоязычные люди. Их потомки впоследствии жили в различных республиках Советского Союза. Я бы предпочла не использовать этот термин, но он уже устоялся.
— Какой термин был бы более уместен?
— Казахские немцы. Большинство так называемых российских немцев, иммигрировавших в Германию, были выходцами из Казахстана. Я часто слышу: "Ты совсем не похожа на казашку". А как я должна выглядеть по-казахски? Мои предки родом из Восточной Пруссии.
Успешная интеграция: "Ассимиляция проходила под совершенно другим углом"
— Как немцы из Советского Союза стали образцовыми мигрантами?
— Многое облегчило их переезд. Их происхождение и тяжелые последствия войны позволяли им сразу же получить немецкий паспорт. У них с самого начала были перспективы остаться в Германии. Когда ты понимаешь, что останешься в этой стране, то и обустраиваешься совсем по-другому. Кроме того, многие из них освоили немецкий язык. И они очень стремились стать западными немцами, потому что этого от них ждали: они должны были взять на себя обязательства перед немецким народом. Ассимиляция была совсем не такой, как сегодня. Вот почему мы избавились от нашего языка, нашего второго языка, русского. Я отказалась от него в детстве, потому что мне было стыдно.
— Оглядываясь назад, было ли это решение правильным?
— Нет, я так не думаю. Зачем люди стыдятся своего происхождения? На меня оказывали слишком большое давление. А еще был распространен расизм по отношению к выходцам из Восточной Европы, корни которого уходят в нацистскую эпоху.
— Значит, интеграция российских немцев была более успешной, чем других групп, не из-за сильного давления?
— Скорее, это связано с совершенно другими обстоятельствами. Люди, вынужденные бежать в Германию, не мечтали всю жизнь о том, чтобы переехать сюда, как большинство немецких семей в Советском Союзе.
— Интеграция достигается через образование, и в этом отношении российские немцы тоже очень хорошо преуспели. Только три процента представителей их поколения не имеют аттестата об окончании школы. Почему всё прошло так хорошо?
— С одной стороны, родители оказывали давление. Они говорили: мы так много отдали ради вас, мы столько работали ради вас. Самое меньшее, чего вы, дети, можете добиться, — это хороший аттестат об окончании школы. Я бы чувствовала себя невероятно неловко, если бы не сделала всё, что в моих силах. Более того, у большинства родителей был аттестат об окончании школы, а у многих — высшее профессиональное образование. Практически у всех был опыт работы, потому что в Советском Союзе работа была обязательной, даже для женщин.
— Образ русских немцев не всегда был таким уж хорошим. В 1990-е годы много говорилось о насилии среди молодежи.
— И о наркомании, которая действительно была большой проблемой. Я тоже потеряла родственников, умерших от передозировки, — к сожалению, об этом знает почти каждая русско-немецкая семья. Была преступность, был повышенный уровень потребления наркотиков. Но если посмотреть на статистику, то склонность к насилию, например, заметно не отличалась от склонности других молодых людей, живущих в более неблагополучных районах, социально неблагополучных. Но этот медийный образ, что мы были проблемной группой, также укоренился во мне.
— Вы пишете о знакомых, которые устраивали драки в ваших компаниях.
— Потому что им нечем было заняться. Вот почему очень важно, чтобы люди, недавно приехавшие в страну, не были предоставлены сами себе. В молодости можно быстро запутаться, если нечем заняться.
Военные действия на Украине и русские немцы: "Семьи решили хранить молчание"
— Военная операция России на Украине привела к потрясениям в семьях, пишете вы. В вашей тоже?
— С некоторыми из моих двоюродных братьев я не общаюсь уже три года. Я знаю много русско-немецких семей, которые согласились хранить молчание. В других контакт прерван: между братьями и сестрами, между родителями и детьми.
— Как вы с этим справляетесь?
— В основном я стараюсь поддерживать диалог с родственниками, которые не разделяют эти политические взгляды, потому что у нас всё еще есть вопросы, которые нас объединяют: наше происхождение, наши попытки быть признанными в этой стране. Я ищу более безобидные темы, потому что считаю, что если мы полностью рассоримся, то они останутся в своем пузыре, а я — в своем. И это окончательно расколет общество.
— На многих ли русских немцев влияют российские СМИ?
— Молодые люди, которые поддерживают Россию, часто вообще не понимают русского языка. Пожилым людям, которые смотрят российское телевидение, уже более десяти лет говорят, что Украина — это зло. В какой-то момент они начинают верить или, по крайней мере, сомневаться в том, что говорится в программе Tagesschau. Тем более что сами они никогда не были на Украине. Многие из них никогда не были и в России, это абсурд.
— Русские немцы считаются верными сторонниками АдГ.
— Это предрассудок. Насколько мы знаем, они вряд ли голосуют за АдГ чаще, чем другие немцы. Образ в СМИ искажен. Есть исследование, которое я привожу в своей книге, где показано, какие темы освещались в связи с русскими немцами за последние три года. На 70% они касались военных действий на Украине и АдГ.
— Откуда берутся такие предрассудки?
— Всегда используются одни и те же районы, например в Пфорцхайм-Хайдахе, где проживает много выходцев из постсоветского пространства и сильна АдГ. Если вы умеете мыслить логически, то можете понять, что эти районы не являются репрезентативными. Они обладают другими характеристиками, которые могут привести к высоким показателям АдГ. И партия ведет там очень агрессивную кампанию.
— АдГ также ведет активную кампанию среди русских немцев, например раздавая листовки на русском языке.
— Да, и всё же за нее не так часто голосуют русские немцы. Не стоит забывать, что такие вопросы, как реэмиграция, вызывают у русских немцев большие опасения. Несмотря на все обещания АдГ и триггеры, которые она использует, чтобы достучаться до российских немцев, эти люди несут в себе коллективную травму: депортацию после нападения Гитлера на Советский Союз. Я знаю, что для некоторых членов моей семьи это стало окончательной причиной не голосовать за АдГ. Большинство русских немцев ничем не примечательно и голосует так же, как и остальные немцы. Только в 1990-х годах они в основном голосовали за ХДС.
Автор: Вибке Холлерсен (Wiebke Hollersen).
Свежие комментарии