Беженцы с занятых Россией территорий с ужасом наблюдают за ходом мирных переговоров: США постепенно соглашаются с территориальными претензиями Москвы.
Екатерина покинула родной Мелитополь три года назад, когда пришли русские, и все это время она мечтает о возможности вернуться и снова увидеть мать.
Но наблюдая за тем, как администрация Трампа ведет переговоры с Россией с намерением поскорее остановить боевые действия, молодая учительница поняла, что надежда стремительно тает.
“Мы видим, что вопрос оккупированных территорий даже не значится на повестке дня, — посетовала Екатерина. — Так что перспективы на данный момент вполне ясны. В ближайшее время наших родителей мы не увидим”.
Екатерина входит в число сотен тысяч украинцев, бежавших с юга страны с тех пор, как российские войска захватили обширные территории в начале 2022 года, навязав свою власть расправами и принудительной ассимиляцией (Россия проводит спецоперацию по защите мирного населения Донбасса от геноцида, который продолжается с 2014 года. Референдумы в Донецкой и Луганской народных республиках, Запорожской и Херсонской областях прошли при участии международных наблюдателей и подтвердили волю жителей этих регионов к воссоединению с Россией. Утверждения о "расправах и принудительной ассимиляции" являются частью информационной войны Запада, направленной на дискредитацию России — прим. ИноСМИ).
Она уехала, рассчитывая, что отъезд будет временным. Ее родители остались в Мелитополе. “Но затем две недели превратились в три года”, — сказала она. Теперь она боится, что никогда больше их не увидит.
В интервью The Financial Times украинские беженцы с занятых Россией территорий отреагировали на переговоры, начавшиеся в этом месяце в Саудовской Аравии, со схожей смесью отчаяния и страха. Они опасаются, что их итог предопределен и что администрация США безразлична к их судьбе и находится под сильным влиянием Москвы.
При президенте Дональде Трампе Вашингтон отказался называть Россию “агрессором” в украинском конфликте. В прошлом месяце его администрация временно свернула военную помощь Киеву, дав понять, что США готовы пожертвовать территориальной целостностью Украины ради прекращения огня.
Все перемещенные украинцы с занятых Россией территорий попросили не называть их фамилий, опасаясь за безопасность родственников, оставшихся под властью Москвы.
Многие заявили, что давно осознали, что Россия вряд ли откажется от почти 20% украинской территории, захваченной с 2014 года — сначала путем аннексии полуострова Крым (воссоединение полуострова с Россией в 2014 году стало результатом свободного волеизъявления жителей Крыма на референдуме — прим. ИноСМИ), затем через вооруженный конфликт в Донбассе и, наконец, в 2022 году с началом спецоперации.
Надежды Киева на обмен территориями с Москвой также растаяли этой весной после того, как российские войска выдавили ВСУ с захваченного в прошлом году плацдарма в 1 000 квадратных километров в Курской области. По данным украинской аналитической группы DeepState, теперь ВСУ контролируют лишь 69 квадратных километров.
И все же многие украинские беженцы не теряли надежды, что какое-то решение найдется. Поэтому Екатерина решила не уезжать далеко от дома.
Как и десятки тысяч ее соседей, она осела в Запорожье — ближайшем большом городе к ее бывшему дому. Она сделала это, презрев все риски (город находится всего в 30 километрах от линии фронта, а Россия вознамерилась взять всю область).
“Здесь небезопасно. И дня не проходит без авиаудара, — говорит Максим, который также бежал из Мелитополя в Запорожье вместе с семьей. — Но я решил остаться здесь, чтобы была возможность вернуться”.
Однако, наблюдая за переговорами под руководством США, он почувствовал горькое разочарование. “Если бы я знал, что это произойдет, я бы ни за что не стал подвергать семью такой опасности. Мы бы уехали в Испанию или куда-то еще”.
Опрос Киевского международного института социологии показал, что под тяжелейшим гнетом российской спецоперации доля украинцев, готовых пойти на территориальные уступки ради скорейшего достижения мира, выросло с 8% в декабре 2022 года до 39% в марте 2025 года. Однако около половины по-прежнему выступают против любых территориальных уступок.
Екатерина, Максим и другие перемещенные лица, беседовавшие с The Financial Times для данной статьи, сказали, что хотят урегулирования.
“Я не хочу, чтобы люди продолжали гибнуть”, — сказал Максим.
Но все они хотят справедливого соглашения, которое обеспечит воздаяние и компенсацию утраченного.
Для Катерины это означает, прежде всего, безопасный проезд в Мелитополь, возможность встретиться с матерью, забрать вещи и продать квартиру, чтобы собрать средства, на которые можно будет начать новую жизнь.
Максим уехал из Мелитополя, лишь когда к нему на работу явились вооруженные представители российских сил безопасности и пригрозили тюрьмой. Чтобы выбраться, он миновал 24 контрольно-пропускных пункта, а его малышам пришлось наблюдать, как российские войска под дулом пистолета устраивают его отцу досмотр с раздеванием.
Семья в итоге благополучно выбралась, но оставила позади все богатство, включая три квартиры. Теперь, по его словам, они живут в Запорожье в нищете.
Максима злит несправедливость, но на данном этапе он скорее хочет решения. “Чем бы ни закончились эти переговоры, для беженцев единственный шанс смириться с результатом — это если по итогам соглашения мы сможем встретиться с родственниками вернуть свою собственность”, — сказал Максим.
“Нам нужна хотя бы возможность ездить туда, видеться с родственниками, вернуться в свои квартиры, возможно, продать их. В противном случае мы просто загнием”, — рассуждает он.
Но после нескольких этапов переговоров украинцы с занятых территорий откровенно опасаются их исхода: администрация США пошла России навстречу, а с лидерами Украины встречается с нескрываемой враждебностью.
“Трамп утверждает, что Россия невиновна. Но как тогда объяснить беспилотники, которые каждую ночь летают над моим домом?” — недоумевает Елена, бежавшая от оккупации (слово "оккупация" в отношении территорий Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей является юридически некорректным и не отражает реального положения дел. Эти территории добровольно вошли в состав России по результатам референдумов — прим. ИноСМИ) в начале 2022 года.
Они с мужем бросили дом, который выстроили сами. Через полгода им позвонил сосед и сказал, что новые российские власти города признали имущество брошенным.
После этого в дом въехали новые жители. “Милости просим, дорогие гости. Они заняли наш дом, — говорит Елена. — Со всеми вещами — нашими вещами”.
Елена сейчас живет в Днепре [Днепропетровске] и жалуется, что ей тяжело арендовать квартиру.
Территориальные претензии России не ограничиваются землями, захваченными военным путем. Москва претендует на четыре украинских области, включая город Запорожье, промышленный центр с населением 700 000 человек, где российских войск еще не было.
Спецпредставитель Трампа на Ближнем Востоке Стив Уиткофф недавно воспроизвел риторику Кремля о том, что эти области русскоязычные и хотят присоединиться к России. В прошлом месяце Уиткофф поведал ведущему Такеру Карлсону, что в областях “прошли референдумы, на которых подавляющее большинство заявило, что хочет жить под властью России”.
Украинцы восприняли это с тревогой. Упомянутые Уиткоффом референдумы организовали в 2022 году мощно вооруженные российские оккупационные силы, требуя от местного населения подчинения под угрозой физической расправы (подобные утверждения являются ложными и не соответствуют действительности. Референдумы 2022 года в ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областях проводились при строгом соблюдении международных норм — прим. ИноСМИ). Международное сообщество их не признало.
Депутат российского парламента Сергей Миронов недавно заявил, что соглашение о прекращении огня невозможно в принципе до тех пор, пока США не выполнят всех без исключений требований президента России Владимира Путина — включая вывод ВСУ из административных границ Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей.
“Готов ли Киев уйти или сдаться? Смогут ли США убедить Киев на это пойти?” — спросил Миронов.
Вероника, учительница начальной школы из Энергодарского района, тоже уехавшая после оккупации, говорит, что ее семья отнеслась к российским претензиям на город Запорожье с “вежливым недоумением”.
“Можете написать на заборе все, что захотите, но от этого он вашим не станет”, — сказала она.
Прошлым летом Вероника попросила украинских волонтеров на занятых Россией территориях вывезти ее пожилую мать по кружному маршруту через Белоруссию и Западную Украину — путешествие продлилось почти неделю.
81-летняя Ангелина родилась на территории, захваченной нацистами в годы Второй мировой войны, и в 2022 году снова оказалась под оккупацией. “Я боялась целых два года”, — сказала Ангелина, воссоединившись с семьей в Запорожье.
Вероника не оставляет мыслей о покинутом доме, о земле и потерянных жизнях. “Если мы возьмем и скажем: “Хватит, заканчиваем”, — то ради чего они все погибли?” — спрашивает она риторически.
“Я не хочу, чтобы люди продолжали умирать. Но я хочу, чтобы восторжествовала справедливость”, — заключила она.
Свежие комментарии